Ксения Чилингарова о том, как разглядеть собственную красоту, доверяя мнению окружающих.

Я терпеливо наблюдаю в огромном зеркале с неоновой подсветкой, как известный визажист наносит толстый слой «штукатурки» на мое лицо. Уловив сомнение, он со знанием дела произносит: «Это чтобы скрыть все шероховатости и неровности кожи. Нужно сделать лицо менее круглым. Нам же важно сделать из вас красавицу!» Я беспомощно расслабляюсь. В то же время специалист по волосам крепит к моей голове накладные пряди: «Не волнуйтесь, это придаст дополнительный объем». Я чувствую, как раздражение накрывает меня медленной волной, но стараюсь успокоиться. Согласие на съемку для журнала я уже дала, надо терпеть. Про себя недоумеваю: что они хотят из меня выжать? Как ни рисуй брови, ни клей ресницы, ни причесывай, Наоми Кэмпбелл из меня не получится. Более того, в результате всех манипуляций из зеркала на меня смотрит сильно накрашенная женщина сомнительной профессии, которой хорошо за тридцать. Мне отчаянно хочется умыться.

Я терпеливо наблюдаю в огромном зеркале с неоновой подсветкой, как известный визажист наносит толстый слой «штукатурки» на мое лицо. Уловив сомнение, он со знанием дела произносит: «Это чтобы скрыть все шероховатости и неровности кожи. Нужно сделать лицо менее круглым. Нам же важно сделать из вас красавицу!» Я беспомощно расслабляюсь. В то же время специалист по волосам крепит к моей голове накладные пряди: «Не волнуйтесь, это придаст дополнительный объем». Я чувствую, как раздражение накрывает меня медленной волной, но стараюсь успокоиться. Согласие на съемку для журнала я уже дала, надо терпеть. Про себя недоумеваю: что они хотят из меня выжать? Как ни рисуй брови, ни клей ресницы, ни причесывай, Наоми Кэмпбелл из меня не получится. Более того, в результате всех манипуляций из зеркала на меня смотрит сильно накрашенная женщина сомнительной профессии, которой хорошо за тридцать. Мне отчаянно хочется умыться.

Ход невеселых мыслей прерван появлением продюсера съемки. Она кидает на меня оценивающий взгляд и выносит вердикт: «Отлично. То, что нужно! Переодеваемся и идем в кадр!» Я покорно плетусь за ней. Снимаем долго и мучительно: мне запретили улыбаться и требуют агрессивного взгляда на камеру. Съемочная группа оптимистично подбадривает: «Ксения, прекрасно! Ксения, супер! Ксения, вы великолепно выглядите!» Такое ощущение, что все они надо мной издеваются. Похоже, мне единственной на съемочной площадке кажется, что я смотрюсь глупо и несуразно. Окончательно выводит из себя предложение знакомой журналистки выложить мою фотографию на фейсбук или в твиттер. В конце концов ближе к полуночи найден устроивший всех кадр, и меня отпускают домой.

Подойдя к зеркалу уже у себя в ванной и взглянув еще раз на свое отражение, я не удержалась и разрыдалась. Я ревела, нервно и беспомощно всхлипывая, почти до рассвета, а наутро всерьез задумалась над причиной своей истерики.

В детстве старший брат весьма доходчиво объяснил, что я не соответствую ни одному канону красоты. Первой реакцией было пожалеть себя, поплакать над несчастливой судьбой гадкого утенка. Мне показалось логичным и достаточно трагичным рыдать в ванной. В результате я случайно поскользнулась на кафеле и упала, получив сотрясение мозга. В высшей степени иронично. Пострадала из-за красоты.

Тогда я усмотрела в этом предупреждение свыше и приняла решение найти образ, который позволит мне чувствовать себя привлекательной (впрочем, рыдать в ванной тот случай меня не отучил). Для меня было важно не только избежать крайних мер вроде хирургического вмешательства, но и банально не распускаться, не лениться, не придумывать отговорок типа: «Главное — мой внутренний мир, внешность не имеет значения», «Люди должны принимать меня такой, какая я есть». Подобные рассуждения — утопия. Увы, никто никому ничего не должен. Наше первое впечатление о человеке складывается именно благодаря тому, как он выглядит. Это неоспоримый факт, который необходимо принять. Содержание всегда имело значение, и все же оно не в счет, если упаковка невзрачна.

Одно время философия «внутреннего мира» для меня работала. О красоте я старалась не думать. На мужа, который часто повторял: «Ты у меня, конечно, не красавица, но я все равно тебя люблю!» — не обижалась. Фантастическая формулировка, однако, я долго делала акцент на слове «люблю». Помогало, но воронка из сомнений и неуверенности в себе засасывала все глубже.

Когда в моей жизни случилась первая профессиональная съемка, а потом вышел журнал с фотографией, я решила похвастаться этим перед братом. Гордо размахивая журналом перед его лицом, я ждала реакции в надежде, что он изменит мнение обо мне. Однако брат равнодушно взглянул на съемку и произнес: «Фотошоп!» Я старалась не унывать: училась правильно наносить макияж, ухаживать за волосами, регулярно заниматься спортом и посещать косметолога. Нет, ошибки я тоже совершала, например, однажды подстриглась под мальчика, выкрасив волосы в розовый цвет. И все же мне казалось, что я, наконец, довольна собой, поэтому с легкостью согласилась на очередную съемку для глянца, которая опять закончилась рыданиями в ванной.

Оказавшись вновь в точке отсчета, как в детстве, я поняла, что недалеко убежала от своих комплексов. Мне нужна была помощь друга. Я позвонила старинному приятелю, который к тому же всегда мне симпатизировал. Легкий флирт делал нашу дружбу бесценной. Я сразу задала ему волнующий меня вопрос: «Как ты думаешь, я красивая?» Он долго что-то объяснял про вкус и восприятие, но главное выдал под занавес: «Некоторые женщины — как негатив фотографии. Их красоту можно оценить, только проявив. С каждой минутой общения с такой женщиной, как ты, начинаешь замечать обворожительную улыбку, блеск глаз, мягкость черт лица... Понятно?» Я поблагодарила его и положила трубку.

Окончательно придя в себя, я согласилась пойти на свидание с мужчиной, к которому у меня была «волна» (это когда много пьешь, мало ешь, ничего не соображаешь и чувствуешь себя безразлично-счастливой, словно героиновый наркоман, получивший заветную дозу). Много часов спустя, проводив меня до подъезда, мой спутник неожиданно произнес: «Ты сегодня особенно красивая!» — «Правда? Серьезно?» — пронеслось у меня в голове, но вслух я уверенно произнесла: «Спасибо».