Что общего у христианской психологии со светской психологией и другими гуманитарными науками? Когда человеку нужно обращаться к христианскому психологу, а когда — к священнику? К чему в будущем должна прийти современная психология? На эти и другие вопросы «фрАзы» отвечает православный священник, психолог, писатель, преподаватель, основатель и ректор первого в России Института христианской психологии отец Андрей Лоргус.

Отец Андрей, что такое христианская психология?

Христианскую психологию можно рассматривать как отдельную школу психологической науки. Это — не часть религии, а часть науки. Принципиально важно, что христианская психология не отрицает науку, а как раз является ее частью, но с другим фундаментальным методологическим базисом.

В чем заключается этот базис?

В христианской антропологии. Именно она лежит в основе христианской психологии. Антропология — учение о человеке, соответствующее христианским ценностям. Что человек  есть личность, что его бытие — это бытие личное, и из этого исходит все остальное. Нет просто памяти, а есть ваша память. Нет просто восприятия, а есть ваше восприятие. И сегодня оно одно, а завтра другое. Вы руководите своими психическими функциями, как высшими, так и низшими. И эти функции — это ваша собственность. Нет детерминизма, есть произвольное или бессознательное  использование своих психических способностей в целях реализации своего личного бытия. Психика используется, а не руководит человеком.

С точки зрения христианской антропологии человек трехсоставен: тело, душа, дух. Знакомо ли светской психологии понятие «дух»?

Знакомо. У Карла Юнга есть представление о духовной энергии. Это выражение можно встретить и у австрийского психолога Альфрида Лэнгле. Есть представление о духе и в американской психологии, например, у Джеймса Холлиса. Другое дело, как они это понимают.

А как вы это понимаете?

Для меня скорее исходным понятием является не «дух», а «личное бытие человека». Я бы оставил все-таки понятие «дух» для религии и философии. С точки зрения психологии, важен не сам дух, а духовная жизнь, а это, прежде всего, — поиск смысла жизни и общение с Богом.

В чем христианская психология имеет преимущество перед светской психологией?

В христианской психологии, прежде всего, есть возможность удержать глубокое представление о человеке, его уникальности, его личном бытии. А когда мы говорим о психологии классической, то там нет места личному бытию. Там есть место социальному бытию, отдельным хорошо изученным психическим функциям. Там очень трудно удержаться именно в понятии личности. Это будет не совсем логично для классической психологии.

Может ли христианская психология заимствовать опыт светской психологии?

Конечно, она этим активно занимается. Ключевая задача, собственно, и заключается в том, чтобы не разделять христианскую психологию с классической, ведь это искусственное разделение.

Как с точки зрения христианской психологии оцениваются основные классические теории психологии?

У нас есть определенная близость с гуманистической психологией Карла Роджерса, Абрахама Маслоу, Ролло Мэя. А также с  экзистенциальной психологией Виктора Франкла и Альфрида Лэнгле. Вот с этими подходами у нас корневая близость. При этом нужно помнить, что психология – это целостная наука, в ней нельзя что-то выбросить, а что-то оставить. Да, пока что она молодая и противоречивая, но, тем не менее, – это самостоятельная наука со своим предметом и объектом.

Согласно теории Маслоу, человек изначально добрый и хороший, а портит его время и обстоятельства жизни. Христианство же учит, что в человеке изначально есть и добро, и зло. Как в данном случае сочетается христианская психология и гуманизм Маслоу?

Это мы уже переходим в антропологию. В психологии как таковой вопрос о добре и зле поставлен быть не может. Это не то место. Это вопрос либо религиозный, либо философский, в психологии он не стоит. 

Когда человеку нужно идти к христианскому психологу, а когда к священнику?

Есть примеры, когда это легко понять. Например, когда человек приходит на исповедь и говорит, что он очень часто каялся в определенном грехе, но ничего не может с ним поделать, осознавая, что грешит. Тогда священник, видя, что молитва и пост не помогают, может отправить на консультацию к психологу, чтобы разобраться в проблеме. Или когда человек на исповеди рассказывает о том, что периодически переживает панические атаки, и он в таких случаях теряет голову и может наделать разных греховных поступков. Или же когда речь идет о каком-то виде зависимости. Но бывают более сложные ситуации, когда требуется одновременно помощь и психолога, и священника. А когда человек страдает от тяжести греха, то ему психолог не поможет, ему необходимо исповедоваться. Если же он осознает в себе определенную зависимость, то ему нужна помощь психолога.

Сегодня наблюдается засилье всяких психологических тренингов, курсов личностного роста, достижения успеха и т. д. Как вы относитесь к этой тенденции?

Сегодня, действительно, на рынке психологических услуг очень много шарлатанов и достаточно опасных методик. Психология, вообще, — это очень опасная вещь. Поэтому я бы всем порекомендовал быть очень разборчивыми, прежде чем обращаться к психологу. В первую очередь, следует смотреть на его образование, практическую подготовку. Лучше, конечно, выбирать себе психолога по рекомендациям.

Помимо понятия «христианской психологии», встречается и такое словосочетание, как «православная психология». В чем разница?

Я избегаю понятия «православная психология», потому что пока что никто не может сформулировать, чем отличается христианская психология от православной. Как показывает практика, антропологическое учение в православии, католичестве и протестантизме немногим отличается друг от друга. По крайней мере, эти отличия для специалиста не являются значимыми. Различия в основном касаются сотериологии (учение о спасении, — ред.), аскетики, но не собственно антропологического учения о человеке. 

Как, в целом, гуманитарные науки сочетаются с христианством?

Очень хорошо. Можно сказать, что христианство дало толчок для развития этих наук.

Христианский взгляд акцентирует внимание на личности. Исходя из этого, не смущает ли его, например, социологическая «среднестатистичность»?

Да, это смущает, потому что в таких подходах теряется личность, ее индивидуальность. Поэтому всякий раз, когда мы обращаемся к опыту гуманитарных наук, которые пользуются широким классом обобщений, мы отдельно обращаем внимание, насколько в тех или иных исследованиях учтены индивидуальные особенности личности. Но если мы говорим о социологической науке, то там это неизбежно, а вот в какой степени этого можно избежать в психологии, — это вопрос. Но, даже используя социологическую статистику, важно не потерять личностный подход.

Как вы относитесь к набирающей нынче популярность трансперсональной психологии, изучающей измененные состояния сознания?

С осторожностью.

Потому что она заигрывает с восточными культами?

В том числе и по этой причине. Это увлечение неизвестно чем. Сам Станислав Грофф, основоположник трансперсональной психологии, говорил, что предмет нашего исследования существует реально, но мы не знаем его природы. Я бы вообще сказал, что к психологии это имеет небольшое отношение. Увлечение же Востоком началось не сегодня, а еще в конце XIX века. Это — культурологический тренд. Напрямую  психологии или антропологии данный тренд не касается. Европа давным-давно увлечена Востоком. Для кого-то это еще актуально, для кого-то это уже пройденная болезнь.

Как вы считаете, психология в дальнейшем все глубже будет уходить в иррациональное?

Я надеюсь, что современная психология постепенно избавится от атеизма. Это не означает, что она должна стать религиозной, но, по крайней мере, она избавится от открытого и однозначного отказа от понятия души, духовной и мистической жизни, совести, Бога. Потому что большая часть человечества религиозна. И психологу, и психотерапевту с этим всегда приходится иметь дело. Поэтому я надеюсь, что в будущем психология избавится от этого детского атеистического уклона. Грамотный психолог или психотерапевт никогда не исключает у своего пациента религиозного сознания или религиозной потребности.

А как может помочь верующему психолог, у которого нет религиозного опыта?

Ну, например, ко мне как христианскому психологу приходит мусульманка. Прежде всего, у меня есть уважение к человеку и его ценностям. Вот это, я думаю, универсальное. А если человек — атеист, не имеющий уважения к религиозным ценностям, то это его беда. Мне это кажется пережитком. Даже Юнг писал, что он может в своей лечебной практике доходить до определенного предела, а потом отправляет человека к священнику. И так многие психологи говорят, в частности — в тех случаях, когда дело сводится к проблеме исповеди.

Теги: Андрей Лоргус, психология, христианство, христианская этика