Профессора психологии Йельского университета Елену Григоренко я встретил в Московском городском психолого-педагогическом университете на конференции, посвященной управляющим, или исполнительным, функциям.

Конференция проходила на английском, доклады звучали весьма эзотерически — сосредоточиться было сложно, и я долго не мог понять, чем управляют эти загадочные исполнительные функции. Оказалось, моим вниманием и управляют. Только как-то не очень успешно: часто я едва способен удерживать внимание на деле, каждые четверть часа кидаюсь проверять почту или фейсбук, пить кофе или заниматься еще какой-нибудь приятной прокрастинацией. Быть может, наука подскажет, что не так с моими управляющими функциями?

— Управляющие функции — это функции-дирижеры, руководящие функциями более низкого уровня: памятью, вниманием, мышлением, речью, — объясняет мне Елена Григоренко. — Их дело — решать, что запоминать и на что обращать внимание, когда говорить, а когда молчать. Их работа связана с активностью лобных долей мозга, контролирующих деятельность. Они говорят вам, как себя вести.

Например?

Сейчас, пока мы разговариваем, вы пытаетесь предугадать мои ответы, чтобы задать удачный вопрос. А я пытаюсь ориентировать свои рассуждения на ваши кивки, слежу, понимаете ли вы меня, еще постоянно обращаю внимание на свой русский: я его не так часто использую, и у меня бывают ошибки. Все эти процессы, которые, протекая вместе, руководят моей речевой продукцией, — это и есть управляющие функции.

Другой пример: вы помните, как делали домашние задания, когда учились в школе? Расскажите, какие у вас воспоминания.

В старших классах я очень рано вставал и математику утром делал — я в матклассе учился. А остальные уроки так, на переменках.

Видите, вы выработали для себя удобный способ действия. Это и есть работа исполнительных функций.

Ага, я, кажется, понял, при чем здесь школьники и МГППУ — это же огромнейшая головная боль для родителей, как организовать выполнение всех этих бесконечных домашних заданий.

Не меньше нужно волноваться о том, как помочь школьнику удовлетворить другие интересы. От школы никуда не деться, но еще важнее, особенно в старших классах, найти свой фокус интересов, где ты будешь самоопределяться как личность и как будущий профессионал. Если ребенок может ответить на вопрос, что ему интересно, а что нет, у него идет процесс когнитивного самоопределения, который ведут управляющие функции.

Я иногда консультирую родителей школьников из Кремниевой долины — они сами компьютерщики, но не знают, когда ребенку давать компьютер. И мы не знаем.

Как развить эти функции у детей, да и у себя? Я немало бы отдал за работающий метод.

Есть много научно обоснованных индивидуальных и групповых программ, одна из них публиковалась даже в Science — в журнале были серьезные дискуссии о том, как развивать исполнительные функции.

В таких программах все держится на структуре и систематичности. Ребенок должен очень ясно понимать, каких результатов от него ждут, нужно давать эффективную и понятную систему поощрений, поддержки желаемого поведения и при этом минимизировать наказания: они не приводят к хорошим результатам. На русском языке я бы порекомендовала книгу Т.В. Ахутиной и Н. М. Пылаевой «Преодоление трудностей учения» — там описано много всяких приемов, которыми могут воспользоваться родители. За более конкретными советами нужно обращаться к клиницистам, которые работают с детишками: чтобы давать кому-то советы, нужно сначала провести диагностику, узнать сильные и слабые стороны. Бывает, что управляющие функции очень серьезно задеты, как при синдроме дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ).

Синдром дефицита управления

Почему на Западе так выросло число детей, у которых диагностируют СДВГ?

Психология меняется вместе с миром. В развитых странах радикально снизилась детская смертность. Даже по сравнению с советским периодом стало выживать гораздо больше слабеньких, недоношенных, больных детей. И конечно, у этих спасенных детей свои трудности. Да и среди детей, зачатых искусственным путем — массово это началось с конца 80-х, — значительно больше ребят со специальными нуждами.

Психология тоже не стояла на месте и научилась гораздо точнее диагностировать нарушения. Любые интеллектуальные неспособности раньше называли умственной отсталостью, а это были дети с шизофренией, аутизмом, СДВГ. Были среди них и дети с поведенческими проблемами, которых просто выключали из процесса обучения. То есть детей с СДВГ стало больше, зато детей с умственной отсталостью намного меньше, просто потому, что научились точнее ставить диагноз.

Только надо отличать обычную невнимательность от СДВГ. Я вчера со своими родителями общалась и в тысячный раз переживала, как опять где-то что-то забыла. Родители мне всю жизнь рассказывают, какая я невнимательная, но это обычная рассеянность.

Как это отличить родителям, когда бить тревогу и идти к специалисту?

Если они видят, что их ребенок явно чем-то отличается от других детей, если об этом говорит педиатр или учитель. Родитель должен всегда критически относиться к школе, а школа должна критически относиться к родителю. Но им надо дружить и прислушиваться друг к другу.

Сейчас быть образованным родителем просто, информации много. Родитель должен понимать, чего ожидать от ребенка на каждом этапе развития, и если результаты отличаются от возрастных норм, надо идти за помощью — чем раньше, тем лучше.

Я слышал, что в США подход к лечению СДВГ не такой, как у нас: там активнее кормят детей какими-то сильными лекарствами.

В США гораздо чаще используются препараты, которые называются стимулянтами. А вообще у нас своя школа, другие средства, но отличие совсем не в количестве прописываемых препаратов. Если вы посмотрите на ребенка с сильным СДВГ до и после медикаментозного лечения, то увидите, что разница ощутимая: у многих детей появляется возможность учиться, которой без препаратов они были бы лишены.

Если причина распространенности СДВГ в том, что выживать стало больше детей, получается, винить в нем некого, кроме нашей биологии. Но общество винит в дефиците внимания детей клиповую культуру. На телеэкране и в компьютерной игре все быстро меняется, не нужно прилагать усилий для сосредоточения.

Конечно, важны не только факторы риска, с которыми рождаются дети, но и среда. Представьте четыре типовых варианта среды для развития ребенка: в одном случае его окружает хаос, в другом жесткий контроль, в третьем что-то среднее, родители лавируют между крайностями, в четвертом с ребенком работают так, чтобы развить его склонности и интересы, исходя из его сильных сторон. Понятно, что результат будет разный. Геном нас только предрасполагает, а дальше кому как повезет с семьей и школой.

Гении вырастают только из тех, у кого есть эта способность — тренироваться до бесконечности.

И конечно, телевизор и видеоигры в больших дозах вредны. Но в каких именно? Я иногда консультирую родителей школьников из Кремниевой долины — они сами компьютерщики, но не знают, когда ребенку давать компьютер. И мы не знаем. Научно обоснованного ответа на вопрос, как влияют все эти устройства на детей, пока нет. Мы сейчас исследуем, как дети двух-трех лет обращаются с «таблетками», — там ведь много приложений, рассчитанных на них. Хочется понять, что они приобретают и что теряют.

У нас дома лучше всех с планшетом обращается четырехлетняя дочка, больше никто в нем не разбирается.

Да, обычный случай. Только дети роняют и теряют все эти айфоны, а так часто обращаются с ними лучше, чем мы. Вот только вместо чего она это делает? В сутках по-прежнему 24 часа, и когда вы даете ей планшет на час, вы отбираете либо час сна, либо час общения с вами, либо час чтения, либо еще какой-нибудь час.

Думаю, это час самостоятельной игры с игрушками.

Предметная игра хороша тем, что вовлекает воображение, а виртуальная игра воображает за вас. Тот же случай, что и мультики вместо книжек.

Одаренные не значит успешные

Вы много занимались проблемами обучения детей чтению и письму. Когда начинать? Некоторые мамы и бабушки пытаются делать это чуть ли не с рождения.

Систематическое обучение грамоте начинать надо не раньше того момента, когда ребенок уже хорошо говорит. Раньше он просто не сможет освоить процедуру перехода графемы в фонему, буквы в звук. Для этого должен созреть слуховой и речевой аппарат. Раньше начинать бессмысленно, ребенок ничего не усвоит.

У меня было исследование, опубликованное в «Вопросах психологии», где мы следили за развитием группы детей от 3,5–4 лет до третьего класса. Поначалу разница очень существенна: кто-то уже знает весь алфавит и даже может написать свое имя, кто-то не знает ничего. Но в итоге эта разница нивелируется: раннее начало обучения грамоте не оказывает никакого влияния на эффективность обучения в начальной школе.

Финны, которые всех побеждают в рейтингах качества школьного образования, принципиально вообще ничему такому до первого класса не учат и в детском саду родителей отговаривают. Но через два месяца первого класса все там уже читают.

Конечно, если ребенку нравится заниматься с буквами — это прекрасно. Главное, чтобы это не было в ущерб общению с вами, гулянию, сну, рассматриванию картинок.

Что делать родителям, желающим развить таланты ребенка?

Родителям стоит сосредоточиться на формировании обогащающей среды, в которой и они будут доступны ребенку. Ситуация взаимодействия с родителем, все эти игры, угадайки, стихи, песни, танцы, барабаны и прочая музыка — вот что нужно ребенку, то есть систематическая стимуляция, но не телевизором, а опосредованная общением с родителем.

К одаренным детям нужен особый подход?

Среди детей со специальными нуждами есть два типа. Есть те, кого надо дотянуть до нормы, — здесь все более или менее понятно, это все поддерживается государством и отлажено законами. А есть одаренные дети, работа с которыми направлена на то, чтобы еще дальше увести их от среднего уровня. И здесь намного больше вопросов.

Например, в США нет федерального закона о поддержке одаренных детей, и у государственных школ фактически нет мандата на их специальное обучение — это дело родителей.

Проблема возникает уже тогда, когда мы пытаемся понять, что такое одаренность.

В России традиционный подход к одаренности связан с ориентировкой на предмет, на конкретную область достижений: у нас не одаренные вообще дети, а одаренные, например, математически или музыкально. Главным механизмом их отбора были олимпиады. Типичный путь математически одаренного ребенка: школьная олимпиада, потом районная, областная, потом Колмогоровский физматинтернат.

Я там пару лет преподавала и долго с ними дружила — так вот, у них нет никаких систематических данных о том, что потом происходит с их учениками. Они успешно выигрывают олимпиады, но насколько они успешны в жизни?

В Соединенных Штатах определение одаренности совсем другое — она связана с высоким интеллектом и выявляется тестами. А у нас же до сих пор нет стандартизированных тестов интеллекта, то есть мы даже не можем его измерить.

Одаренные дети и правда бывают не очень успешны в школе, не говоря уже о жизни. Как им помочь?

Есть много мифов о коллизиях между одаренным ребенком и школьной программой. Тут надо разбираться, потому что это часто мифология, хотя она может быть красиво и трогательно проиллюстрирована индивидуальными случаями.

Ну а если мы выявили талантливого ребенка, что делать с ним дальше?

Есть три модели образования для одаренных детей. Модель акселерации, почти не применяющаяся в России, когда ты можешь перескакивать через классы. Модель изоляции, когда талантливых детей погружают в специально созданную для них насыщенную среду вроде Колмогоровского интерната, — эта модель в России широко применяется, а в других странах мало. Третья модель — когда ты движешься в общем потоке, но с тобой дополнительно занимаются после уроков или по выходным.

К сожалению, со стороны мне видится, что российской психологической науке слишком уж свойственны реверансы, направленные в прошлое — нашим замечательным советским ученым.

Как раз завтра у меня защищается диссертация, в которой показано, что эффективность всех трех типов программ низкая. В США проводилось большое исследование судеб детей — победителей престижного научного конкурса Intel ISEF. Так вот, из них выросло больше людей с учеными степенями, они в среднем больше лет учатся, но их доход не выше среднего уровня, они не счастливей прочих, даже наград и призов во взрослой жизни получают не больше других.

Почему так происходит?

А кто его знает… Ясно одно: далеко не каждому из этих детишек удается реализовать себя в последующей жизни.

Известно, какие факторы в раннем детстве существенно влияют на одаренность?

Конечно! Это раннее определение склонностей ребенка, а дальше повторение, повторение, повторение…

Повторение чего?

Той ситуации, которая позволяет ребенку заниматься тем, что ему интересно. Если он музыкант, то это бесконечное взаимодействие с инструментом, если спортсмен — ежедневные тренировки. Но только если ребенок этого хочет, если ему неинтересно, то точно ничего не получится. Гении вырастают только из тех, у кого есть эта способность — тренироваться до бесконечности.

Взгляд со стороны

Как меняется психология сегодня?

В психологии мало завершенных мыслей. Здесь ни о чем нельзя твердо сказать: «Это наука установила». Закономерности в лучшем случае статистические.

Когда я приезжала в МГУ защищать докторскую диссертацию, у меня возникли очень сильные разногласия с рецензентами и оппонентами. Они считают, что я науку подменяю, обращаюсь к социологии, биологии и другим вещам, не связанным с тем, что в советской науке называли психологией и по инерции продолжают называть сейчас. Мне кажется опасным такое стремление к отделению, нежелание расставаться с прошлым и впускать новое. В настоящей науке не может быть застоя. Конечно, от прошлого нельзя отказываться, но и зацикливаться на нем нельзя. К сожалению, со стороны мне видится, что российской психологической науке слишком уж свойственны реверансы, направленные в прошлое — нашим замечательным советским ученым.

Еще в 95-м году вы написали статью про отличия наших студентов от американских. В Йеле вы увидели жизнь американских студентов изнутри. Что вы теперь скажете про эти различия?

Студенты Йельского университета — это студенты не самые обычные, элитарные. Очень важно, что они в университет ходят не только учиться, — они живут на его территории в особой, обогащенной среде. Они намного более разносторонние: увлекаются спортом, танцуют и поют, в походы ходят, политические дискуссии ведут. Жизнь в колледже очень насыщенна, академические занятия в ней самые главные, но далеко не единственные. Им все жутко интересно, они очень живые и включенные. Они стараются пораньше прийти в лабораторию или туда, где им интересно работать. Ничего такого в российских университетах я не видела.

См. также:

Олдбой. Последние яйца российской школы

Школа завтра не нужна. Каким будет высшее и среднее образование через 20 лет

Что не так в нашей школе. Профессор Поливанова о классах, возрасте и вахтовом методе образования