Когда термины «психология» и «марксизм» употребляются вместе, левые, как правило, вспоминают первым делом о Франкфуртской школе и её известных представителях — Теодоре Адроно, Максе Хоркхаймере, Герберте Маркузе и Эрихе Фромме. Некоторые, быть может, припомнят пару фамилий из советской психологии середины XX века. Однако влияние марксизма на данную науку имеет куда более продолжительную историю, некоторые факты из которой могут оказаться весьма неожиданными.

Само использование идей Маркса и его последователей в психологии вполне закономерно. Здесь оказывается пригоден и материалистический подход, и диалектический метод, и описанная марксистами схема взаимодействия бытия и сознания, и многие другие элементы данного учения. Подобный подход помогает вскрыть подоплёку неврозов и психических заболеваний, всё более распространяющихся в современном обществе, а также объяснить формирование стандартов поведения и т. д. Поэтому неудивительно, что уже на рубеже XIX—XX веков усиливается влияние марксизма как на западную, так и на отечественную психологию.

Западная наука, переболевшая в конце XIX века «отрицанием марксизма» в достаточно лёгкой форме, уже в начале нового столетия без лишнего стеснения не только признала значимость трудов основателя данного учения, но и приступила к активному усвоению и переработке его наследия. В 1913 году американский психолог Д. Болдуин издаёт работу под названием «История психологии», в которой констатирует тот факт, что «Капитал» оказал мощное влияние на развитие этой науки, предопределив переворот в понимании соотношения индивидуального и общественного сознания.

Ещё интереснее складывается ситуация в отечественной психологии. О многом говорит нам выступление известнейшего невропатолога, психиатра, психолога, физиолога и морфолога Владимира Михайловича Бехтерева на Третьем съезде отечественных психиатров в 1909 году: «…мы встречаемся с прямым и косвенным влиянием экономических условий на развитие нервных и душевных заболеваний… Капиталистический строй — вот основное зло нашего времени. Все наши усилия должны быть направлены к возможному облегчению последствий существующего ныне капиталистического строя, отягчающих современные условия жизни, и к предупреждению развития капитализма в будущем». Надо признать, что подобные слова демонстрировали не только стремление найти новый метод в исследованиях, но и личное мужество Бехтерева. Необходимо понимать, что эта речь была произнесена во время жесточайшей политической реакции, наступившей после поражения Революции 1905—1907 гг., когда противников капиталистического строя легко могла постигнуть незавидная участь.

Подход Бехтерева в психологии весьма примечателен. Ещё за несколько десятилетий до появления Франкфуртской школы и до рождения новой марксистской психологии в СССР он начал анализировать влияние социально-экономических факторов на сознание индивида. Как и в случае с немецкими учёными из Института социальных исследований, подобный подход закономерным образом привёл Бехтерева к неприятию капитализма как системы, деструктивно влияющей на психическое состояние общества. Ко времени Октябрьской революции им было практически сформировано новое учение о человеке и обществе — рефлексология.

В 20-е годы происходит переворот в отечественной психологии. И это отнюдь не было продиктовано прихотью «кровавых большевиков», решивших подмять под себя все науки. Марксизм открыл для исследователей новые просторы для работы, новые грани и подходы в психологии и психиатрии. Эту «целину» начал с энтузиазмом поднимать целый ряд молодых психологов, самым известным из которых по праву является Лев Семёнович Выготский. Он сам называл себя марксистом и хотя не вставлял через слово цитаты основоположников учения, однако полностью перенял марксистскую методологию и приспособил её в психологии.

Примечательно, что диалектикой в это время увлёкся даже не жалующий материализм академик Павлов. Правда, диалектику легендарный учёный воспринимал излишне буквально и схематично, ограничивая её сугубо тремя известными законами, выработанными ещё Гегелем. Впрочем, подобное вульгаризированное применение в психологии и психиатрии относительно не только диалектического метода, но и марксистского учения в целом, является характерной тенденцией, проявившейся уже во второй половине 20-х годов. Параллельно с уничтожением партийной оппозиции и установлением упрощённой сталинской интерпретации марксизма в качестве фундамента официальной идеологии, симметричные процессы происходят и в психологии. Основным направлением 20-х годов здесь становится реактология К. Н. Корнилова, которая, с одной стороны, открыла новые перспективы для симбиоза марксизма и психологии, но с другой — вульгаризировала оба этих компонента и поставила их в довольно тесные рамки. Наряду с этим, многих не согласных с подобными интерпретациями учёных репрессировали.

Нельзя сказать, что советская марксистская психология после этого пришла в упадок — в поставленных границах она развивалась и показывала неплохие результаты. В первую очередь здесь стоит упомянуть ученика Выготского и основателя теории деятельности Алексея Николаевича Леонтьева. Однако наибольшую известность в середине XX века получает Франкфуртская школа, анализирующая проблемы развитого капиталистического общества, используя главным образом положения учений Маркса и Фрейда.

Разрабатывая проблемы отчуждения, репрессивной цивилизации, феноменов культуры развитого капиталистического общества, а также тоталитарных тенденций в Европе 30-х годов, представители данной школы не только выпустили множество сильных работ, но и в значительной степени повлияли на развитие левого движения на Западе. Выработанные ими научные концепции оказались куда более целостными и проработанными, нежели у ряда других исследователей, делавших попытки работать в схожем ключе (примером здесь может послужить учение Вильгельма Райха, начавшего с попытки объединить марксизм и фрейдизм, но скатившегося в итоге к поискам мифической «биоэнергии»).

Конечно, в послевоенный период среди представителей данного направления множатся разногласия. Адорно и Хоркхаймер отмежёвываются от леворадикальных идей, начинаются серьёзные споры между Фроммом и Маркузе (порождённые, как представляется автору данной статьи, рядом несостыковок в самой концепции фрейдомарксизма), да и географически представители Франкфуртской школы оказываются слишком далеки друг от друга. В результате к 70-м годам школа фактически распадается. Но, как известно, идеи фрейдомарксистов (в первую очередь Герберта Маркузе и Эриха Фромма) оказали огромное влияние на «новых левых», показавших себя в 1968-м.

После распада Франкфуртской школы в конце 70-х и в 80-е годы известные западные психоаналитики продолжали нередко выпускать работы в антикапиталистическом ключе. Нельзя не упомянуть, к примеру, о двухтомном труде Жиля Делёза и Феликса Гваттари с говорящим названием «Капитализм и шизофрения».

Однако события рубежа 80—90-х (крушение Советского блока и реставрация капитализма во многих странах, позиционировавших себя как социалистические), сопровождавшиеся, помимо прочего, экспансией неолиберальной идеологии, стали значительным ударом даже для тех антикапиталистических течений, которые критически смотрели на систему, сложившуюся в СССР и союзных с ним странах. По вполне очевидным причинам «развенчание» левых идеологий наиболее активно проходило именно в странах СНГ и Восточной Европы. Примечательно то, что если позиции марксизма в экономике, социологии и истории хотя бы отчасти сохранились (ибо выяснилось, что отрицание многих положений Маркса здесь было бы очевидной глупостью), то в психологии и психиатрии сложилась принципиально иная ситуация.

Недавно автору этих строк довелось обсудить со знакомым психиатром и левым активистом одну из своих последних статей, касающуюся очевидной связи между отчуждённым трудом и проблемой алкоголизма в современном обществе. Он, помимо прочего, констатировал тот факт, что в работах нынешних психиатров теряется не только марксистская методология, но и напрочь игнорируется социально-экономический контекст психических проблем. В итоге это выливается в борьбу с симптомами заболеваний, корень которых подчас сокрыт в самих основах капиталистической системы.

Нынешняя психология и психиатрия за частными проявлениями проблем и их поверхностными слоями потеряла их истоки. И хотя среди модных психоаналитиков остаётся Славой Жижек, общую ситуацию данный факт не меняет радикальным образом. Тем более что претензий к данному философу и культурологу даже в левой среде более чем достаточно — взять хотя бы те аргументы, что использовал в прошлогодней полемике с ним Ноам Хомский.

Пока что серьёзных шагов по «возвращению» марксизма в психологию и психиатрию не делается. Хотя некоторые (пока ещё весьма робкие) действия здесь предпринимаются даже на отечественном уровне — к примеру, некоторое время назад был открыт небольшой проект «Психологи против капитализма (и не психологи)», на базе которого хотя и не проводится пока никаких исследований, однако идёт сбор необходимой информации.

Между тем, сам технический прогресс, а также тенденции социального и экономического развития создают новую историческую реальность, провоцирующую, в том числе и усугубление многих психических проблем в современном обществе. Порой публикуются исследования, которые попросту толкают на обращение к марксистской литературе. Ситуация эта требует серьёзного анализа и осмысления, что, в свою очередь, невозможно без отброса буржуазных клише, смены методологии и подходов в исследованиях. Говоря иначе, в создавшихся условиях крайне необходимо возвращение марксизма в психологию и психиатрию.

Анализ

ИГИЛ побеждает в войне на два фронта

Победы ИГИЛ, за последнее время захватившего большую часть восточной Сирии, сделали эту организацию господствующей силой сирийских повстанцев.

Дебаты

Платформа бесправного большинства

Кто будет голосовать в столице 14 сентября на муниципальных выборах?

Левые

Левое полушарие

В боливийском Ла-Пасе прошла ХХ юбилейная встреча социального Форума Сан-Паулу (ФСП).