«Обиженные» зэки не хотят свободы
Самая интересная наука получается, когда ученые забираются в какие-то экстремальные сущности. Вот, к примеру, физики. То они границы Вселенной ищут, то протоны до безумных скоростей разгоняют. После этого легко говорить о переднем крае науки.
На фоне физики психология кажется чем-то очень туманным. Но и здесь есть своя экстремальность. Например, тюрьма. Для гуманитариев это что-то вроде коллайдера. Человеческие отношения, как связи между элементарными частицами, доходят там до крайних значений. Знаменитый психолог Виктор Франкл в 1942 году оказался в концлагере. Возможно, без этого кошмарного опыта не появилось бы новой школы в психотерапии. «Помню, как однажды утром шел из лагеря, неспособный больше терпеть голод, холод и боль в ступне, опухшей от водянки, обмороженной и гноящейся, — вспоминал он. — Мое положение казалось мне безнадежным. Затем я представил себя стоящим за кафедрой в большом, красивом, теплом и светлом лекционном зале перед заинтересованной аудиторией, я читал лекцию на тему “Групповые психотерапевтические опыты в концентрационном лагере” и говорил обо всем, через что прошел».
Конечно, современные российские тюрьмы — не то же самое, что лагеря, сталинские или нацистские. Но и их мир тоже находится где-то за гранью, а посему для психологов-исследователей здесь полно работы.
В последнем номере журнала «Психология и право» опубликована статья «Жизнестойкость и психологическое благополучие заключенных в соответствии с их тюремной иерархией». Звучит интригующе.
Один из авторов — заведующий кафедрой психологии и социальной работы Березниковского филиала ПермГУ Николай Узлов. Он, в частности, знаменит тем, что в начале 80-х первым начал исследовать токсикоманию у подростков. Среди его научных интересов — социальное влияние, психология пола, психология семьи.
Должность его соавтора Сергея Арасланова звучит весьма экзотично для академического журнала: начальник приемно-сортировочного медицинского отделения транзитно-пересыльного пункта, майор внутренней службы Объединения исправительных учреждений с особыми условиями хозяйственной деятельности № 1 ГУФСИН по Пермскому краю. Сейчас Сергей получает психологическое образование и готовится защитить диплом как раз по теме этого исследования.
Из научной статьи: «Все обследованные — рецидивные преступники»
«Одним из серьезных препятствий, стоящих на пути исправления в условиях пенитенциарных учреждений, является асоциальная субкультура с ее специфическим набором ценностных ориентаций, норм поведения, сетью устойчивых неформальных взаимосвязей правонарушителей, а также устоявшееся разделение заключенных на касты».
«“Блатные” (воры, жиганы, путевые, авторитеты и др.) представляют элитную группу заключенных. Они не работают, осуществляют контроль над поведением всех членов преступного сообщества, пополнением общака, разбором конфликтов. Наиболее многочисленной группой (до 50–60%) являются “мужики” (работяги, трудяги) … Отличие “мужиков” от блатных в том, что они могут и должны работать, их отличает от “красных” (положительных, активистов) то, что они не сотрудничают с администрацией. Самую низшую ступень занимают голубые, обозначаемые в ненормативной лексике как “петухи”, “опущенные” и т. п. (в Пермском крае осужденных данной категории обычно обозначают “обиженные”)».
«“Обиженные” выполняют следующую работу: 1) обслуживание контрольно-следовой полосы (КСП) с внутренней стороны (для осужденных других категорий это считается таким грехом, за который могут опустить); 2) обслуживание мусорной свалки; 3) санитарно-технические работы (устранение засоров в системе канализации); 4) уборку туалетов в общежитии».
«На базе приемно-сортировочного медицинского отделения транзитно-пересыльного пункта ФБЛПУ КТБ № 7 ГУФСИН РФ по Пермскому краю обследованы 60 заключенных в возрасте от 24 до 60 лет, входящих в отряд хозяйственно-лагерной обслуги. Все обследованные — рецидивные преступники, отбывающие второй и более срок. В соответствии с тюремной иерархией в отряде они разделились на “обиженных” (16 человек), “красных” (17 человек) и “мужиков” (65 человек)».
Из интервью: «Черный цвет противопоставляется красному»
Почему в определении статуса заключенного такую большую роль играет цвет? Красные, черные, голубые…
Сергей Арасланов: Красный цвет изначально связывался с цветом погон сотрудников исправительных учреждений. Например, «красная зона» — это та, где строго соблюдается режим. При этом большая роль отводится осужденным, сотрудничающим с администрацией. Любые противоправные действия пресекаются на корню, блатные постоянно сидят в камерах. Для заключенных красный цвет означает ненависть, несвободу, подлость, злобу, унижение и так далее.
Черный цвет противопоставляется красному. На «черных зонах» большая роль в управлении отводится осужденным из касты «блатных». Процветают игра в карты, собирается общак. Для заключенных черный цвет представляет власть, отвагу, справедливость, блатную жизнь.
Как люди попадают в ту или иную тюремную касту? Это связано с их биографией? С психологией? С поведением на зоне?
Сергей Арасланов: И биография, и психика, сформировавшаяся у человека до ареста, несомненно, имеют значение. Пассивный гомосексуалист на свободе всегда будет «обиженным» в тюрьме. Лица, имеющие различные виды психопатий, дефицит мозговой деятельности, также чаще всего попадают в эту группу.
Как правило, разделение заключенных на касты начинается в колониях для несовершеннолетних. Приобретенный здесь статус «обиженных» сохраняется на всю жизнь, независимо от того, будет ли он в дальнейшем отбывать наказание или станет законопослушным гражданином. Даже на свободе всегда найдутся те, кто расскажет другим или напомнит самому «обиженному» о его клейме.
Обстоятельства, сложившиеся в тюрьме или лагере, тоже сильно влияют. Часто разделение на криминальные категории происходит еще в СИЗО. Когда человек заходит в камеру, его начинают расспрашивать: кто ты по жизни? В основном люди, имеющие не первую ходку, сразу сообщают, что они либо «красные», либо «обиженные», либо «мужики».
Честно говоря, я был уверен, что в категорию «обиженных» попадают только гомосексуалисты и сидящие за изнасилование.
Сергей Арасланов: Не обязательно. Например, в группе из шестнадцати «обиженных», которую мы изучали, лишь двое были осуждены за изнасилование. Еще о двоих по оперативным данным известно, что они пассивные гомосексуалисты.
А остальные как «обиженными» становятся?
Сергей Арасланов: По-разному. Иногда это связано с действиями сокамерников, с неудачными разговорами. Некоторые попадают в эту категорию по собственному выбору.
Так поступили семь осужденных из тех, с кем мы работали. Это больше сорока процентов. Зачем? Кому-то это давало возможность зарабатывать сигареты и чай, которыми другие им платили за определенную работу, предназначенную только для «обиженных», — мытье туалетов, вынос мусора и так далее. А кто-то так достигал своеобразного психологического комфорта.
А может заключенный сменить свой статус? Допустим, был «обиженным», а за какие-то заслуги его производят в «мужики»?
Сергей Арасланов: «Красные», и «мужики», и даже «блатные» всегда могут скатиться в касту «обиженных». Но «обиженные» никогда не смогут изменить свое место в иерархии.
Из научной статьи: «Отвага, храбрость, выносливость, упертость, стрессоустойчивость…»
«Использовались психодиагностические опросники: тест жизнестойкости С. Мадди, шкала психологического благополучия (ШПБ) К. Рифф и цветовой тест отношений (ЦТО) Е. Ф. Бажина и А. М. Эткинда. Статистическая обработка данных осуществлялась на основе t-критерия Стьюдента для независимых выборок».
«Тест жизнестойкости определяет такое качество личности, как hardiness, описываемое как отвага, храбрость, выносливость, упертость, стрессоустойчивость… Методика К. Рифф описывает психологическое благополучие личности по шести признакам: положительные отношения с другими, автономия, управление окружением, личностный рост, цель в жизни, самопринятие. Цветовой тест отношений базируется на предположении, что существенные характеристики невербальных компонентов отношений к значимым другим, самому себе отражаются в цветовых ассоциациях к ним».
Из интервью: «Казалось бы, это абсурдно»
Как вам пришло в голову обследовать зэков с помощью классических психологических тестов?
Николай Узлов: Вообще, под моим руководством защищено уже несколько работ по проблемам психологии заключенных. Но в этом исследовании очень смелой является сама постановка вопроса: психологическое благополучие человека в условиях заключения. Казалось бы, это абсурдно — считать человека, находящегося в местах лишения свободы, благополучным. Но люди везде остаются людьми, смещаются лишь критерии и ценности.
Как отреагировали заключенные, когда вы им предложили участвовать в вашем исследовании?
Сергей Арасланов: Реакция респондентов была достаточно позитивной. Сначала мы провели вводный инструктаж. Там, в частности, говорилось: «Ваше участие в исследовании окажет неоценимую услугу для изучения психологии заключенных и для оказания эффективной психологической помощи». Мы сразу предупреждали, что науке интересны не личные особенности каждого конкретного заключенного, а обобщенные результаты.
Николай Узлов: Сергей смог замотивировать заключенных «послужить науке» еще и потому, что в учреждении хорошо поставлена психологическая служба. Психологам заключенные доверяют, их уважают, получают от них реальную помощь. Наиболее интересным для них оказался цветовой тест отношений. Его часто сопровождали репликами «Как интересно! Как в детстве», «Интересно, а что получится?».
И что, все заключенные прямо так и соглашались участвовать в тестировании?
Николай Узлов: У лиц, страдающих легкими формами олигофрении, этот тест вызывал вспышки агрессии. Они долго не могли выбрать ту или иную цветовую карточку, заменяли уже выбранные цвета на другие и в конечном итоге, нервничая, смешивали все карточки, заявляя, что у них ничего не получается.
Из научной статьи: «Им не нужно что-либо доказывать другим зекам»
«“Красные” отличались от “мужиков” большей вовлеченностью, степенью контроля, принятием риска, а также большим интегральным показателем жизнестойкости. Это связано с тем, что “красные”, занимающие такие должности, как старшие дневальные (завхозы), нарядчики, коменданты … они могут всегда сделать выбор: либо причинить зло другому осужденному, либо сделать добро».
«В отличие от “красных” “мужики” более склонны ощущать собственную беспомощность, подневольность, они не могут выбирать вид деятельности, который им по душе, так как за них решают другие. “Мужики” вообще не хотят рисковать, а “обиженные” и вовсе стремятся к простому комфорту и безопасности, поскольку у них нет никаких прав, есть только обязанности и запреты. Соответственно, “обиженным” незачем рисковать, главное — не потерять то, что еще осталось. Зато “красные” вынуждены постоянно лавировать между осужденными и представителями администрации учреждения, и без определенного риска им обойтись невозможно».
«“Мужики” воспринимают свое нахождение в исправительной колонии болезненнее, чем “обиженные”. Настоящее воспринимается ими как малоприемлемое. У “обиженных”, наоборот, присутствуют позитивные оценки своей текущей жизни. Единственное, что их пугает, — это будущее, которое связано с неизбежным освобождением из заключения».
«“Обиженные” воспринимают свой статус как вполне приемлемый. Это можно объяснить достаточно комфортными условиями их содержания: наличием отдельной секции для проживания, отдельного места для приема пищи в столовой, отдельной смены для помывки в бане и т. д. В силу того что их роль заведомо предопределена, а согласно тюремным законам фактически вечна, им не нужно что-либо доказывать своим поведением другим осужденным и сотрудникам администрации. Наконец, они ощущают свою значимость, необходимость для учреждения, в силу того что выполняемая ими работа не может быть больше никем сделана».
Из интервью: «Примерить лагерную кастовость на все общество»
Можно ли как-то использовать полученные вами результаты на практике?
Сергей Арасланов: Думаю, что они будут полезными для психокоррекционной работы в местах заключения.
Николай Узлов: Я бы сказал, что исследование, проведенное Сергеем, дает возможность глубже понять психологию рецидивного преступника, который предстает не только монстром, но и человеком.
Лично меня поразила больше всего специфика психологического благополучия «обиженных»: оказывается, в местах лишения свободы им не так уж и плохо, их обособленность дает им определенные преимущества, они четко знают свое место и ни на что большее не претендуют, им даже на свободу не очень хочется. По моему мнению, это целый мир, достойный художественного описания.
Насколько применимы ваши выводы для других тюрем и лагерей?
Сергей Арасланов: Надо учитывать, что условия содержания осужденных хозяйственно-лагерной обслуги при больницах могут существенно отличаться от других исправительных учреждений. Здесь более мягкий режим, но, с другой стороны, предъявляются более высокие требования к трудовой деятельности. То есть здесь нет тех, кто не работает.
Николай Узлов: Я не совсем согласен с Сергеем, думаю, что он осторожничает. То, что нами выявлено, не ситуативное, временное, а глубинно-личностное. Конечно, есть учреждения с таким режимом содержания, где люди звереют и ни о какой социальной реабилитации не может быть и речи.
А вам не кажется, что психологические портреты получились у вас слишком уж метафоричными? Помните, в «Зоне» Сергея Довлатова: «Я пишу не о тюрьме и зэках. Мне бы хотелось написать о жизни и людях». Может быть, и в вашей работе речь идет не о заключенных, а обо всем человеческом обществе?
Сергей Арасланов: Экстраполировать наши результаты на общество вообще с некоторой осторожностью, наверное, возможно. Но здесь важно учитывать время, в которое мы живем. В России сейчас наблюдается толерантность к «обиженным» — гомосексуалистам в данном контексте: они мелькают на телеэкранах, ведут активную политическую деятельность. Во времена Советского Союза с большей долей вероятности можно было говорить о соответствии результатов проведенного нами исследования обществу в целом. Хотя это же можно сказать и о провинциальной части России нынешней.
Николай Узлов: Я думаю, что Сергей прав. Можно примерить тюремно-лагерную кастовость на все общество, используя ее как метафору, и мы увидим ту же картину иерархии власти, может быть, только не такую жесткую и откровенно-циничную. Есть те, кто наверху и руководит нами, есть работяги — те, кто всю жизнь горбится, а есть обиженные — без сексуального подтекста, которые либо добровольно, чтобы облегчить свое существование, либо принудительно вынуждены пресмыкаться или терпеть унижения от властей предержащих.
- В Ростове-на-Дону задержан похититель 9-летней девочки. Злодей хотел получить выкуп от родителей ребенка, чтоб отдать проигранные в казино деньги
- Накануне решающих выборов в Грузии разразился мощнейший скандал