Конфликт вокруг «Эха Москвы» завершился встречей главного редактора Алексея Венедиктова и председателя совета директоров «Газпром-Медиа» Михаила Лесина с сотрудниками радиостанции. Приказ об увольнении Александра Плющева отменили, вместо этого журналиста отстранили от эфира середины января.

Следом совет директоров медиахолдинга отказался от обсуждения смены главреда и редакционной политики. Однако оборотной стороной стали планы введения в устав радиостанции и холдинга правил поведения журналистов в социальных сетях. «Русская Планета» предлагает краткий обзор этических и поведенческих кодексов в мировой журналистике — как в интернете, так и за его пределами.

Обещание создать кодекс поведения в социальных сетях для «Эха Москвы» породило разговоры о том, что эту практику со временем распространят на всю прессу на государственном уровне. Некоторые представители СМИ предполагают, что это может быть сделано с помощью новой отраслевой организации с добровольно-принудительным членством, в чьи задачи будет входить отслеживание соблюдения некоего этического кодекса журналиста — наподобие британской Комиссии по жалобам на прессу.

Прогноз: После истории с Плющевым-Венедиктовым появится этический кодекс поведения в соцсетях для журналистов. Которым можно наказывать всех

— La Russie parle (@Russia_calls) 17 ноября 2014

Этические нормы журналистики — явление почти универсальное. Они слегка отличаются от страны к стране, и могут быть по-разному оформлены, но требования к точности, честности, минимизации вреда сторонам, примат общественного блага над личным — сохраняются в большинстве случаев. Подобные вещи прописываются в уставах изданий, профсоюзов и отраслевых организаций; наиболее принципиальные аспекты попадают в местные законы о СМИ. Иногда государство инициирует разработку некоего общего стандарта, как, например, это делала комиссия Хатчинса в США в 1947 году.

Вопрос заключается в том, кто надзирает за выполнением этих норм, когда они выходят за пределы уголовного и гражданского права. Упомянутая Комиссия по жалобам на прессу в Великобритании была практически всеохватной, но при этом малоэффективной. Как негосударственная организация, она даже не взимала со своих членов штрафов, добиваясь лишь публикации опровержений и извинений. В крупнейшем медийном кризисе последних лет — скандале с прослушками News International — она попросту самоустранилась. Отраслевые организации вроде Канадской ассоциации журналистов или Совета по СМИ Финляндии имеют добровольное членство и также практически лишены рычагов давления.

Вопрос поведения авторов в интернете занимает западных издателей уже много лет. Для журналистов социальные сети — это способ донести точку зрения или дать оперативную информацию без необходимости ждать реакцию другой стороны. Блоги и соцсети снимают необходимость переписывать старые публикации, когда на них можно просто сослаться, и убирают ограничение на цитирование конкурентов.

Для издателей же соцсети — частый источник головной боли. По крайней мере для тех, кто не считает блоги авторов их личным пространством, а таких немало. Твиты с матом, грубыми шутками, демонстрацией политических и спортивных пристрастий и даже жалобами на работу авиакомпаний стали причиной увольнения нескольких западных журналистов.

Когда возникает дискуссия о том, можно ли выгонять с работы за публикацию в социальной сети, в качестве наименее спорного примера «за» чаще всего приводят случай, когда президент США Барак Обама «off the record» назвал рэпера Канье Уэста козлом. Журналист ABC News тут же написал об этом у себя, чем вызвал огромный скандал: «не под запись» значит «не под запись» даже в интернете. Впрочем, этого автора в итоге не уволили.

Единого отношения к «социалкам» журналистов на сегодняшний день нет. Генеральный директор одного из крупнейших американских газетных холдингов — Джон Патон из Digital First Media — прославился, сформулировав свои правила поведения сотрудников в социальных сетях в виде трех пустых строк.

Эту позицию разделяют не все. Например, от сотрудников NPR требуется исходить из интересов радиостанции даже на анонимных форумах — вдруг их отследят. Высшая школа журналистики Уолтера Кронкайта вообще заставляет своих студентов, докторантов и стажеров удалять комментарии, намекающие на их профессиональную некомпетентность и блокировать таких собеседников.

Терри Моран. Фото: Steve Fenn / ABC / AP

Основное требование, которое издательства и отраслевые организации выдвигают к частной интернет-жизни журналистов, — не публиковать личное мнение по темам, которые они освещают, так как это нарушает принцип объективности. Сверх этого пункта требования существенно разнятся. Если издательство навязывает авторам более или менее строгие ограничения, то главенствующий принцип для них заключается в том, чтобы рассматривать блог как публичную площадку. Многие следят, на кого авторы подписываются: например, вступление в Facebook-группу политической партии может быть истолковано как ее поддержка; поэтому Канадская ассоциация журналистов рекомендует попросить третье лицо оформить подписку, а уже упомянутая Школа Кронкайта настаивает на вступлении в группы всех конкурирующих сторон. Четкого правила по поводу удаления публикаций нет — главы SMM-отделов CNN, Wall Street Journal и AP сходятся разве что в необходимости сохранять то, что вызвало неоднозначную реакцию.

Писаный кодекс поведения в сети — явление не повсеместное. В New York Times, например, его нет; в Wall Street Journal авторы сами просили составить для них правила, а в CNN подобный документ строится не вокруг запретов, а вокруг рекомендаций «как лучше». По словам бывшего директора по соцсетям в CNN Money и ABC News Никеты Пател, нормы быстро меняются: еще в 2010 году она бы сказала, что у журналиста нет права на личное мнение в Twitter, сейчас же оно вполне допустимо.

Нужны ли СМИ официальные надзиратели, как государственные, так и саморегулирущие — вопрос отдельный. В тех случаях, когда саморегуляция эффективно работала в соседних медийных отраслях, это редко заканчивалось удачно для отрасли. Достаточно вспомнить середину прошлого века в Голливуде, когда, опасаясь введения государственной цензуры, Ассоциация производителей и прокатчиков фильмов попыталась договориться о списке запретных тем и, в итоге, к 1934 году создала инструмент самоцензуры — обязательный для всех издателей «кодекс Хейса».

На протяжении более чем 30 лет американские студии по собственному почину не позволяли себе симпатизировать злодеям, критиковать духовенство, показывать этнически смешанные браки, сколь угодно завуалированно изображать роды, говорить о гомосексуальности, а также о рабстве, если невольник был белым.

Практически идентичным образом история повторилась спустя 20 лет в индустрии комиксов, причем тут под запретом была даже любая критика властей. Формально крупнейшие издательства отказались от системы Comic Codes Authority только к 2011 году.

Совсем недавний случай самоцензуры в западных медиа коснулся музыкального радиовещания. В 2001 году, сразу после терактов 11 сентября крупный американский радиохолдинг Clear Channel Communications разослал по своим станциям перечень из 165 песен, не рекомендованных к эфиру. Под запрет попало практически все, что можно было хоть как-то связать со взрывами и полетами, в том числе «Lucy in the Sky with Diamonds» The Beatles, «Learn to Fly» Foo Fighters и даже «Knockin’ on Heaven’s Door» Боба Дилана.

Что же касается журналистики, то самая четко регламентированная система самоцензуры, вероятно, существует в Сингапуре. Запретные темы называются «OB marker» (аббревиатура от «out of bounds marker» — «отметка за гранью») — этот термин ввел в 1991 году министр информации и искусства Джордж Йео.

Перечень запретных тем постоянно меняется, но редакторы местных изданий с ним знакомы. Официально запрещено обсуждать религии, расы и гомосексуальность. Неофициально встречаются совсем неожиданные табу вроде фэн-шуй и аукционов ковров.